Бани, сани, пироги: что удивляло иностранцев в Москве при Петре и сегодня
МОСКВА, 13 июл — РИА Новости, Анна Михайлова. В Музее Москвы открылась выставка "Москва глазами иностранцев", приуроченная к 870-летию города. Главные экспонаты — живые воспоминания европейских путешественников о столице России и ее жителях. Корреспондент РИА Новости отправилась на выставку в компании иностранца и узнала, насколько его впечатления от Москвы совпадают с рассказами двухвековой давности.
Здесь вам не Европа
Куратор выставки "Москва глазами иностранцев" Владимир Кузнецов в Музее Москвы
Экспозиция неслучайно охватывает период с XVIII века до революции. Конечно, гости из-за рубежа приезжали в российскую столицу и до Петра, но массовый турист повалил в Москву через прорубленное царем-западником окно в Европу. То, что увидели здесь путешественники из Голландии, Франции, Германии и Италии, не походило ни на что, к чему они привыкли, рассказывает куратор выставки, старший научный сотрудник Музея Москвы Владимир Емельянов.
"Как и сегодня, 200 лет назад иностранцев интересовали Кремль, московские соборы, Красная площадь, собор Василия Блаженного, монастыри — то есть то, что отличает Москву от городов Европы, и таких особенностей оказалось очень много. Например, один путеводитель сравнивает Москву со Стамбулом и другими восточными городами. Некоторые пишут, что это Восточный Рим, другие — что это Византия, Багдад. Архитектура их, конечно, удивляла. Она ни в какие рамки и стили не вписывалась — это не готика и не романский стиль, а свой особый русский стиль".
"Несмотря на то что от той Москвы после пожара 1812 года мало что осталось, памятники русского зодчества — первое, что выделяет российскую столицу среди европейских мегаполисов", — рассказывает выходец из Барселоны, 25-летний Фернандо Сальгейро Мартинес.
"По некоторым частям города видно, что они были построены по образу Европы, архитектура напоминает Италию. А потом идешь чуть дальше и видишь, например, Кремль или какое-то здание с золотыми куполами и зелеными крышами. Это две совершенно разные Москвы, и от этого соседства город не теряет, а только выигрывает, мне кажется. Меня не удивляет, что путешественники XVIII века сравнивали Москву со Стамбулом, я тоже вижу параллели с Востоком. Некоторые люди считают, что Москва — часть Европы, поскольку архитектура местами такая же. Но есть еще здания, которые выглядят для нашего глаза экзотично, ты такого не ожидаешь и никогда не увидишь в Европе — во Франции, Англии или Испании. Это немного шокирует".
При этом, по словам Мартинеса, в облике Москвы по-прежнему немало советского. И дело не только в пятиэтажках.
"В Москве заметно советское прошлое, не только в архитектуре. Например, знаменитые бабушки, которые ходят в шапках, ворчат, продают овощи около метро, что-то кричат. Испанцы, конечно, тоже эмоциональные, но выражают это по-другому, меня это поначалу удивляло. Мне кажется, что молодые люди уже не такие, как старшее поколение. Может, в этом смысле глобализация влияет. Они сравнивают себя с европейцами, видят, что мы другие. Они путешествуют. С тех пор как я сюда приехал, говорю знакомым: "Если бы те люди, которые сейчас живут в Москве, да и по всей России, могли больше путешествовать, они бы относились к жизни по-другому. А из-за того, что этой возможности в cоветское время не было, мы стали такими разными, что нам иногда тяжело общаться", — делится Мартинес.
Сани, баня и дороги
Посетители на выставке "Москва глазами иностранцев" в Музее Москвы
Даже больше, чем архитектура, туристов XVIII-XIX веков интересовал быт москвичей: как они одеты, что едят, где моются. На гравюрах запечатлены сцены, которые более всего поражали воображение европейцев — катание на санях, весенние гуляния на Масленицу или семейные походы в баню.
"Я думаю, для финнов, шведов и норвежцев в банях не было ничего особенного, а вот для французов, англичан и немцев это, конечно, что-то удивительное, потому что они в тазике мылись и вообще боялись воды, больше протирались. Почему во Франции и развита парфюмерия — они брызгали свое немытое тело духами, чтобы отбить запахи. А русские мылись, и французский поэт Теофиль Готье писал, что когда он едет по улицам Москвы и видит мужиков, извозчиков, трактирных половых, он знает, что под одеждой они чище, чем француженка, потому что ходили в баню", — рассказывает Владимир Емельянов.
В наши дни баней иностранцев не удивишь, зато есть особенность, которую Москва, кажется, не утратила до сих пор.
"Конечно, это дороги. Путешественники описывают, что до Москвы вела жуткая дорога, особенно если ехать в карете. Надо сказать, и европейские дороги были небезопасны, а уж российские совсем не в идеальном состоянии. Многие даже пишут, что в этом было какое-то проявление героизма — преодолеть сложности, чтобы попасть в Россию", — утверждает куратор.
Гость из Испании хоть и не водит, но по части дорог с предшественниками согласен.
"В Москве движение очень загруженное. В Барселоне такого нет: машин меньше, постоянно расширяют велосипедные дорожки, чтобы люди пересаживались с автомобилей. Я пробовал ездить здесь на велосипеде, но Москва не создана для велосипедистов. Каждый раз, когда нужно перейти дорогу, приходится спускаться под землю, а с велосипедом это неудобно", — сетует Фернандо.
Особое внимание в воспоминаниях путешественников уделено русской культуре еды.
"Иностранцев в первую очередь интересовал русский стиль: как пьют чай из самовара, как в трактире обслуживают половые. Неслучайно автор "Алисы в стране чудес", английский писатель Льюис Кэрролл оставил записи, что он ел в Москве на обед. Там и окрошка с пирожками, и кусок холодной свинины в соусе, и такое вкусное мороженое из лимона и смородины, какого он никогда в Англии не пробовал. Все это закончилось крымским вином, которое ему безумно понравилось. Он записывал русские слова латиницей и расшифровывал значение: что такое пирожки или осетрина. Получился своеобразный разговорник," — рассказал Владимир Емельянов.
Что русскому хорошо, то иностранцу загадка
Как и многих европейцев до него, Фернандо Сальгейро Мартинеса в России больше всего удивили люди. По сравнению с расслабленными, улыбчивыми испанцами, москвичи кажутся хмурыми и закрытыми.
"Не только в Испании, но, по-моему, по всей Европе, большинство людей считает, что русские, особенно москвичи, серьезные и холодные. Когда я говорю об этом русским, они отвечают: "Да, но не все". Я считаю, нужно аккуратно относиться к разным клише, потому что зачастую они неверны, но в этом конкретном случае, мне кажется, доля правды есть. Меня это удивляет в сравнении с Европой, я не понимаю, почему москвичи такие? Мне часто говорят, что из-за погоды. А я думаю, что из-за истории: русские очень много страдали, пережили страшные события. Помните стихи Тютчева: "Умом Россию не понять. <…> В Россию можно только верить"? Думаю, в этом есть правда".
Возвращаясь к прилагательным, которыми иностранцы в петровское время чаще всего описывали Москву, Мартинес задумывается.
"Если выбрать три слова, которыми я бы описал Москву, то это будет "большая, трудная и агрессивная, — размышляет испанец. — Расстояния очень большие, и кажется, что люди думают только о работе и деньгах. Такой ритм жизни для меня, человека из Барселоны, непривычен. У нас все гораздо спокойнее относятся ко всему, а здесь люди ведут себя так, что в городе трудно жить спокойно. Москва, как Нью-Йорк, — никогда не спит. Агрессивный город не всем подходит. Я приехал в апреле, как раз начался ремонт улиц, все перекопали. Но если ты все это переживешь, приспособишься, то Москва даст тебе много возможностей и шансов для роста".